Рейтинг:  5 / 5

Звезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активна
 
В Архиерейке, в  Местных Дубнячках, как до сих пор коренные уфимцы называют место крутого склона с дорогой, уходящей к  месту разрушенного в тридцатые годы Всехсвятского храма, а затем к самой  реке Белой, к водному стадиону, что внизу Черкалихинского оврага,  жил дядя Паша.
Дом дяди Паши.
     Его старенький пятистенный дом с крышей покрытой тесом, обдуваемый всеми сквозными ветрами, был, как исстари повелось  у старожилов Уфы, обнесен небольшим палисадником.  Но в отличие от других палисадников с неизменными кустами сирени, вишен и желтых роз, он выделялся многоголосьем  певчих птиц и разноцветьем других пернатых, не столь одаренных голосом, сколь весьма привлекательных своим оперением.
     Зимой все это пернатое царство размещалось в хозяйской избе в больших самодельных клетках-вольерах, изготовленных самим хозяином.  Клетки для птиц он изготовлял сам, используя для этого  тонкие прутья-однолетки тальника. Заготовку их он проводил ранней весной с началом сокодвижения. {jcomments on}Именно тогда эти прутья-однолетки позволяли ему не только избегать их поломки на крутых изгибах клеток, но и создавать украшения – как внутри клеток, так и снаружи виде гнезд-башенок, закрепленных на самом верху. Такие клетки пользовались большим спросом у владельцев домашних певчих птиц. Некоторые из клеток он дарил друзьям, а иногда, как он сам выражался, «для поддержки штанов» продавал на базаре.
Современный водный стадион у Черкалихинского оврага на реке Белой.
     Послевоенный уфимский  базар долгое время находился на Верхнеторговой площади с восточной  стороны отгороженный забором от обветшалого Гостиного двора, впритык к которому на улице Ленина подходило трамвайной кольцо. Базар был большой, людный и шумный. Здесь торговали всем чем придется: старыми лужеными примусами и самоварами, керогазами, лаптями, корытцами для рубки в них капусты или мяса и другой всякой всячиной. Несмотря на, казалось бы, базарную толкотню и сумятицу горожане умели в нем ориентироваться  и шли туда, где могли по сходной цене приобрести нужный им товар.
     За длинным досчатым прилавком, сверху от непогоды покрытым досчатой крышей,  зимой торговали замороженными «блинами» молока. За неимением в то время холодильников, хозяйки, для  долгого  хранения и дальнейшей продажи,  замораживали молоко в плоских мисках, а перед покупателями составляли из них целые пирамиды, сложенные из замерзших молочных «блиннов». Подошедшему  покупателю было сразу видно, какое молоко более качественное, т.е. жирное, а какое нет. Все определялось просто «на глазок». Если цвет «блина» был желтый – молоко жирное, если имеет голубизну – извините, куплю у той хозяйки, у которой корова лучше. Здесь же, за длинным прилавком, чуть поодаль от молочниц, торговали тушками зайцев и кроликов, подвешенных за лапы к длинной веревке натянутой меж стоек, удерживающих крышу прилавка.
     Метрах в трех от этого прилавка, в углу, между  южным входом на рынок и его  южной досчатой оградой, находился  закуток птичьего базара. Там внизу, на земле, вдоль забора располагалось писклявое царство птичьего потомства – желторотые комочки. цыплят и утят, которые бестолково тыкались носами друг в друга и в корзины с высокими плетеными ручками. Самый угол этого закутка никто старался не занимать. Все знали, что это место безоговорочно принадлежит дяде Паше, которого знали и уважали завсегдатаи-продавцы.  Здесь на досчатой ограде он обычно размещал свои клетки не только с птицами, но и пустые - те, что делал на продажу. Пожалуй, многие корзинки для цыплят, да и другие, так называемые хозяйственные, которыми в то время пользовались женщины для переноски стиранного на речке белья, хранения в них картошки или других овощей, были созданы умелыми руками этого человека. Ну, как же было не уважать его?
     Весной и вначале лета сюда, в этом птичьем углу, как обычно называли это место горожане, было особенно людно. И все из-за дяди Паши. И было из-за чего – он обладал настоящим талантом подражания не только пению самых различных птиц, но и звукам животных. Короче, обладал не заурядным талантом подражателя, приводившим слушателей в восторг.
     Порою, обычно после обеда, когда базар начинал потихоньку сворачиваться, и покупателей становилось меньше к дяде Паше, в первую очередь, обращались продавцы молочного товара: творога, сметаны, яичек. Особенно усердно просили его продавцы кислого молока, пришедших сюда не только из ближайшей городской округи – Цыганской поляны, Золотухи или Нижегородки, но и приехавших  на поезде из Чишмов или Шакши. Действительно, возвращаться домой  с полупустыми ведрами было негоже. И тогда вся эта «молочная мафия» обращалась к нему устроить здесь птичий концерт.
     Дядя Паша был юморной человек и, взяв в руки тонкую бересту, а то и просто кусочек кальки иль бумаги, он  каким-то образом прикладывал их к губам и тот час по базару разносились трели, щелканье и посвисты соловья. Люди, услышав эти звуки, невольно шли в их сторону. Подходили, удивлялись, радовались ожившей птичьей музыке, и кто-то из них становился покупателем здешней продукции. Некоторые, наиболее благодарные слушатели, старались как-то отблагодарить артиста, но гордый дядя Паша, прервав трели, кланялся им и говорил: люди добрые, на войне я так соскучился об этих звуках, что с удовольствием дарю их вам. Многие в знак благодарности его таланту начинали улыбаться и хлопать в ладоши.
     Но зато за этот концерт сполна расплачивались те, у которых были куплены кое-какие товары или живность. Они давали яйца, молоко, творог. То есть расплачивались остатками своих товаров. Интересный и бескорыстный человек был этот дядя Паша.
С приходом весны клетки с птицами он выносил из дома, и выставлял их во двор.
     С приходом весны клетки с птицами он выносил из дома, и выставлял их во двор. Для самых больших клеток им было уготовано место на длинной и широкой завалинке. Другие, что поменьше, красовались среди роскошных кустов рябины, калины, колючих – словно речные ерши, невысоких стволиков боярышника. Особенно красивой была их осенняя мозаичная красота спелых ягод, которые разноцветной палитрой высвечивалась там. Каждый куст красовался по-своему. Одни были украшены крупными оранжево-красным цветом дозревающими гроздьями рябины. Они, собранные в тучные, увесистые кисти, клонили к земле тонкие ветки. Другие, с крупными бусинами спелой калины собранные в алые, почти рубинового цвета медальоны, были оттенены разноцветными листьями, и выглядели словно  живые букеты. Эти ягоды будто ждали своего времени - первых заморозков, – когда их горечь отойдет и превратится в лакомство для начинки пирогов, а для птиц в зимнюю бескормицу надежными закромами. У третьих кустов плоды в виде небольших плотных кисточек созданных из красных спелых шариков были разбросаны то тут, то там или надежно спрятаны в середину колючих кустов боярышника.
     В углу палисадника,  у дороги, ведущей на берег реки, обособленно от этих кустов-красавцев притулилась яблонька-дикарка усыпанная до густоты, что ночное осеннее небо, мелкими кисло-сладкими яблочками-ранетками. И все эти природные яства были заранее предусмотрены дядей Пашей, как припасы птицам на случай морозов, или какой либо природной напасти.
     Дядя Паша - старожил этих мест. Он был любимцем детворы, с которой делился не только знаниями жизни пернатой «братии», как он величал своих питомцев, но и совместно с ребятами, не смотря на свой возраст, ходил по кручам близлежащих оврагов – особенно по склонам Черкалихинского покрытого высоким разнотравьем. Здесь они вместе собирали семена для корма птиц с засохших головок растений, метелок конопли, цапучих головок репейника, татарника других, невзрачных для глаз, но весьма обильных семенами травянистых растений. Но главное, он вместе с ними устраивал засады, для ловли птиц. Подолгу, терпеливо выслеживая тех из них, что зарились на предложенный им дармовой  корм.
     В основном птиц ловили лучком – длинным изогнутым дугой ивовым прутом, образующим широкий вход. На него  были нанизаны и закреплены ячейки мелкой  сетки сплетенной из толстой суровой нитки: чтобы пойманная птица при попытке выбраться наружу не смогла повредить себе лапки. Для такой «охоты» выбирали чистое место там, где чаще всего кормились щеглы, которых из-за  красивой окраски их  оперения,  дядя Паша называл – щеголями.
     Ранней весной, когда еще вовсю лежал снег, но на взгорках появлялись проплешины проталинок, и мороз уже не свирепствовал так люто, как прежде дядя Паша выходил с  ребятами на птичьи засидки, за красавцами свиристелями и красногрудыми жуланами-снегирями. Они все вместе отгоняли от намеченного и приготовленного места для ловли птиц, птиц-дармоедов, охочих на приговленную не для них  приваду-дармовой корм. В основном это были синицы, вездесущие воробьи, которых практически невозможно было поймать и нахальные, прожорливые дрозды-рябинники. Вожделенной целью считалась удача поимки снегирей и свиристелей. Именно им предлагались лакомства - гроздья рябины или кисти калины, загодя,  поздней  осенью, заготовленные, а затем нанизанные на шпагат в виде длинных и толстых «колбас». Птицы, не чуя подвоха, чуть ли ни стаями усаживались рядом с предложенными явствами,  устраивая себе бесплатную  пирушку.
     Дядя Паша с  помощниками не торопились накрыть их лучком, а давали  птицам  возможность поесть вдосталь. Только после этого дергали за конец спрятанной в снегу бечевки, которая тянулась от них к привязанной  вертикально стоящей палочке - сторожку лучка. Сторожок  падал наземь, а лучок,  с сеткой накрывал пойманных птиц. 
     Дядя Паша, как говорят в народе, жил бобылем – то есть жил один, без жены и детей, которые погибли во время войны. Был он невысокого роста, худощав и жилист. Густая седая шевелюра, окладистая борода, живые, некогда голубого цвета глаза выцвели, но  их прищур продолжал излучать добрую хитринку. Старик был словоохотлив, легок на подъем и слыл хорошим рассказчиком своих побасенок. Среди них особо выделялись воспоминания о реальных событиях недавно минувшей войны. Но, пожалуй, главной чертой его характера и таланта было умение подражать звукам различных животных, но особенно пению многих птиц. О них он с увлечением, знанием их жизни и повадок рассказывал самым благодарным слушателям – мальчишкам, которых он, из-за умения сидеть рядком, прижавшись,  друг к другу, ласково называл воробушками. Именно им благодарным слушателям он рассказывал разные истории о своей жизни. О том, как знание жизни и повадок животных, умение подражать их голосам помогли ему в войну будучи разведчиком. Когда ему в любое время года, в любую погоду приходилось по-пластунски проникать в тыл врага, под носом фашистов на самом переднем крае.
     Сидя на широкой завалинке дома, для удобства покрытой сверху струганными сосновыми досками, он подолгу глядел на забельские дали. На Цыганскую поляну с весенней водой, ежегодно поступающей по длинным пойменным ерикам из переполненной Демы. На свою легкую, и ходкую, латанную – перелетанную, просмоленную до черноты лодку-долбленку, хорошо видимую отсюда. Она, причаленная к берегу и закрепленная там цепью к «мертвяку» - глубоко закопанному в прибрежную отмель, не весть как очутившемуся здесь бетонному блоку, верой и правдой многие годы служила ему надежным якорем-охраной.
     Завалинка дома не только сохраняла тепло в доме во время зимней стужи, но в теплое время  служила ему и лежанкой для отдыха, и лавкой для приема пришедшим к нему гостей. Завалинка была сделана добротно. Сухая земля от стены дома была отделена просмоленными досками, оставшимися от давно отслужившей свой век досчатой лодки. Борта той же лодки служили оградой завалинки, не давая ей разрушиться снаружи, со стороны двора.
     Люди округи к старику  относились хорошо. Он, как говорится, был рукастый, и всегда был готов помочь всем, кто к нему обращался, особенно вдовам, оставшимся после войны без мужей, а таких после недавно кончившейся войны было немало.
     Он свято соблюдал придуманный им самим ритуал выпуска на волю пойманных с ребятами птиц. Среди них были и те птицы, что нуждались в помощи – раненные ненароком или другому несчастному случаю: с перебитым крылом или пораненной лапкой. Таких птиц дяде Паше приносили и дети, и сердобольные соседи, подобравшие их по дороге. В основном это были голуби и вездесущие, ничего не боящиеся синицы. Дело в том, что дядя Паша до войны работал ветеринаром и знал свою профессию досконально. Одним словом это был профессионал высокого ранга. Работы ему хватало т.к. многие жители Архиерейки и ближайшей округи держали у себя скотину – коров, коз, свиней, не говоря уж о курах. Слыл он обходительным и вежливым человеком - Человеком с большой буквы, как отзывались о нем все, кто с ним по нужде сталкивался. Часто он, зная тяжелое материальное положение нуждающейся женщины, свою работу делал практически бесплатно, или за предложенный обед с чаркой водки.  Одним словом это был добрый и отзывчивый сосед.
     Главным ритуалом встречи весны и празднования Дня Победы являлся ритуал выпуска птиц на волю. Зная об этом его небольшой двор, наполнялся детворой. Одни клетки с птицами выставлялись на крыльцо дома, другие снимались с высоких веток деревьев и отдавались в руки детворы. Щебет птиц переплетался с восторженными возгласами ребят держащим в своих руках клетки с  ранее пойманными ими же  птицами. Все ждали команды дяди Паши, который должен был вот-вот выйти из дома.
     По случаю двойного для него праздника – Дню Победы и вызволения истомившихся по воле птиц, он выходил на крыльцо. На его плечах был одет  старенький, видавший виды, но опрятный военный китель, украшенный боевыми орденами и медалями, и двумя, словно приклеенными друг к другу цветными полосками – желтой и красной – знаками легкого и тяжелого ранений полученных в бою.
     Как когда то - в былые времена, он вставал перед ребятами навытяжку по стойке смирно. С серьезным видом .глядел на них, поглаживая рукой не по-стариковски шикарную кудрявую шевелюру и командовал.
     - Птицеловы, стройся в одну шеренгу! К освобождению из заточения вылеченных птиц  - «товсь!»
     Ребята, зная этот ритуал, послушно становились вряд. Одной рукой  прижимали к груди клетку с птицами, принесенными из дома или полученными от дяди Паши, а другой придерживали дверцу клетки, готовясь при следующей его команде открыть ее и выпустить на волю  птицу.
     Не ведомо, что творилось в душе дяди Паши, глядевшему на выстроившуюся шеренгу ребят, но было видно, что в его прищуре глаз набегала слеза, он смахивал ее, как бы невзначай, ладошкой, глядел в небо и громко командовал – на волю, марш!
     Птицы не враз покидали свои вынужденные убежища. Некоторые, не понимая случившегося, топтались в клетке  на месте с ноги на ногу, крутили головами, а затем, как то неуклюже просовывали головы в распахнутую дверцу, отталкивались лапками от  ее порожка и взмывали вверх.
     Щеглы, снегири и свиристели – те, не церемонясь, покидали клетки, но далеко не улетали, а как бы на прощанье, усаживались на ближайшие ветки кустов сирени с набухшими почками, ветки яблонь, кусты рябины, калины или боярышника, словно прощались с  освободителями.
     Большинство кустов с  замерзшими на них  ягодами, всю зиму  служили птицам надежным  дармовым «столом». Но сейчас они использовались, будто  прощальная эстрада, которую они выбрали для своего будущего весеннего брачного пения.
     Благостное состояние души присутствовало у всех присутствующих. 
     - Ура, ура, - разносились ребячьи голоса, вперемешку вплетаясь с вольным птичьим разноголосьем.
     Эту известную жителям округи дяди Пашину «причуду» поддерживали многие люди, особенно те, кто держал голубятни. Среди них выделялся Витька-верхогляд. Он жил неподалеку на самом берегу Белой в старинной Труниловской слободе и слыл в округе не только умелым голубеводом, но и человеком, который при малейшем появлении в небе голубя-чужака выпускал на его перехват свою стаю приученных к этому делу голубей. Те окружали незваного пришельца и, вроде современных истребителей-перехватчиков, вели к «своему аэродрому» - Витькиной голубятне. Зная это, хозяин пойманного голубя приходил к нему, и они договаривались о цене  его возвращении. В этом состоял, так сказать, Витькин бизнес. Но в этот день, - День Победы и в знак уважения к старейшине-птицелову, Витька устраивал бесплатный воздушный голубиный концерт.
     Он залезал на крышу своего дома, держа в руках палку с закрепленной будто флаг, белой тряпицей. Открывал там  дверца своих голубятен, посвистом соловья-разбойника давал сигнал голубям для предстоящего воздушного представления и, размахивая флагом, выпускал птиц наружу, в небо.
     В этот полуденный праздничный день многие  жители Архиерейки и Труниловской слободы, находясь за праздничным столом, выходили  из дома наружу и получали бесплатное воздушное представление.
     Витькины голуби старались вовсю. То взмывали вверх, собираясь в стаю, то разлетались по сторонам. Среди этой голубиной круговерти были свои солисты-акробаты. Именно они доставляли зрителям истинное удовольствие, создавая в небесной синеве причудливые пируэты: кувырки-перевороты, стремительные падения вниз и столь же стремительное возвращение  в пустоту  неба.  
     Сейчас в Уфе, к великому сожалению, почти не осталось любителей держащих у себя этих красивых птиц. А, ведь  в принципе, совсем недавно, до момента наступления многоэтажной поступи строительства в старой части города, вынудившего хозяевам отдавать под снос свои подворья с палисадниками, садами и  маломальскими огородами, практически исчезли голубятни, а вместе с ними и воздушные голубиные представления. 
     Но сейчас это представление было для ребят лишь  прелюдией весеннего праздника.
     Через полчаса небесного представления дядя Паша, не снимая с плеч кителя, удобно усаживался вместе с ребятами на завалинку. Некоторые из них садились напротив, на фуфайку, положив ее на добротную переносную скамью, вынесенную  по этому случаю из «сарайки», как называл  свой дровяник их кумир дядя Паша. Начинался рассказ о войне.
     О том, как в то, недавнее военное лихолетье, ему, дяде Паше, помогали в разведке птицы и другие животные, с которыми, как утверждал он, ему нетрудно было говорить, используя их язык.
     Перед этой беседой дядя Паша не спеша вытаскивал из нагрудного кармана  сложенную гармошкой газету. Отрывал от нее прямую полоску бумаги, сворачивал его в виде небольшого кулька. Из наружного кармана кителя доставал видавший виды, сохраненный им со времен войны кисет с махоркой. Брал из него щепоть табака, помещал его в кулек, предварительно для склейки проведя языком по его краям, и прокуренным до желтизны указательным пальцем приминал его там. Получалась солдатская армейская самокрутка. Поджигал ее спичкой и окутывая себя облаком табачного дыма, оглядывал притихших ребят. Затем убирал на место кисет с «махрой» – высушенными листьями табака, выращенным самолично в своем огороде.
     В годы войны и в послевоенное время практически в каждом уфимском дворе выращивалось это растение. По-осени длинные  листья табака срезали, нанизывали их на шпагат или связывали  небольшими и неплотными пучками, а затем для просушки развешивали это сырье в сенях или на чердаках своего дома. Высушенные листья складывались плашмя друг на друга и резались ножом или специальными резаками на мелкие части. Полученный табак называли махоркой. Его как подарок отсылали  бойцам на фронт, помещая в кисеты с вложенными в них пожеланиями победы, торговали на базарах. Порою, он служил своеобразным торговым «бартером» при обмене хозяевами какими-либо своими товарами.
     У многих ребят сидящих рядом с дядей Пашей отцы не вернулись с фронта. И он, сейчас, оставшийся один как перст, заменял им и отца и деда – надежного мужчину сразу в двух лицах. Его слово было для них законом, никогда не обсуждалось, но обязательно выполнялось.
     - Однажды, это было в лесах Белоруссии, - начал он свой  рассказ -, меня, как оказалось лучше всех умеющего незаметно лазать по-пластунски, послали с группой в разведку. Немцы находились в километре от нас, у болота, в лесу. До болота нужно было незаметно преодолеть поляну, поросшую высокой травой.  Днем, практически, этого было сделать нельзя. Дождался вечера, а сам все время слушал разные голоса, которые можно было услышать в перерывах между орудийного шума со стороны врага. Слышу, нет-нет, а закукует  кукушка. А как стемнело, заскрипел коростель, а потом заквакали лягушки. Ну, думаю, хорошо, пора. Есть чем «поживиться» Пошли.
     Дядя Паша поглядел на притихшую детвору и заскрипел, подражая песне невидимого в ночи, карателя. Затем точно, как кукушка, стал куковать и вдруг перешел на кваканье лягушки. Ребята захлопали в ладошки, удивляясь таланту рассказчика.
     А что дальше? – загалдели они.
     - А дальше вот, что. Я договорился со своими  товарищами-разведчиками, которые прикрывали меня с тыла о значении издаваемых мною криков. Если я закукую, то это значит танки. Сколько раз издам звуки, столько штук их вижу. При этом, чтобы меня немцы не засекли, буду делать перерывы. Если увижу орудия – буду кричать коростелем, а про всякую другую технику – подавать сигналы кваканьем лягушек.
     Ну, а если зима. Птиц-то нет. Как быть?
     Здесь нужно было думать по-другому. Например, если где то рядом была – деревня или хутор, и там были козы, овцы или куры, то я так же договаривался с товарищами о наших тайных звуках-знаках. – И дядя Паша заблеял подражая козе и овечке, закукарекал и  закудахтал: точь в точь, подражая звукам всей перечисленной живности. Ребята свалились на землю от хохота. Действительно, подражал он всем голосам безукоризненно.
     Наверное, его талант  исходил от его довоенной профессии – дядя Паша был прекрасным ветеринаром. К нему обращались, как говорили люди, со всеми болячками. Притом, не только касающихся животных, но и людей, попавших в безвыходную ситуацию. Он бескорыстно и профессионально помогал всем, чем мог. За эту  душевную доброту его все  и любили.
     Смеркалось. По сложившейся традиции перед прощанием с благодарными слушателями он пригласил всех в избу. Усадил за стол к самовару, с дышащим на его конфорке, чайником-заварником и горкой мелких сушек в глубокой тарелке. Угостил, так называемым в старину, «свойским» чаем. В его заварку входило ароматное разнотравье из букета  засушенных прошлогодних трав: чабреца, душицы и мяты по щепоти взятой им для этой цели из отдельных подписанных им холщевых мешочков. Вдобавок к чаю,  каждый юный птицелов за свою работу получил долгожданную сладость - сосательную конфету-карамельку, а это в те времена был редкостный подарок.
     Когда говорливая стайка его «воробушек» вышла во двор, то солнце уже клонилось к закату, неспешно касаясь горизонта с темнеющей чертой  леса. И вдруг, там появилось необычное облако светлого, золотисто-оранжевого цвета пронзенного его прощальными лучами.. Оно,  неширокой полосой стало расплываться  вдоль горизонта, вытесняя собой зазевавшиеся там остатки облаков. В воздухе было тихо и свежо.
     Прощаясь с ребятами, дядя Паша подошел к ограде палисадника. За ним, на просыхающей проталинке, под щедрыми лучами заходящего солнца обогревались робкие цветы первоцвета - мать и мачехи, надежные вестники наступающего вскоре лета. Он стоял в обнимку с детьми, глядел на них, невольно сравнивая их с этими незамысловатыми на вид первенцами проснувшейся жизни после зимнего лихолетья. Цвет цветов мать-и-мачехи был чист и возвышен. Он не успел еще коснуться к предстоящим тяготам жизни. Кажется, что красотой своей они готовы были поспорить с самим солнцем. Еще бы, в центре каждого из них  золотилось пусть крошечное, но свое, собственное солнышко, окруженное расходящимися во все стороны лучиками лепестков, - таких, каких не бывает у настоящего всемогущего светила.
     Он еще раз глянул на своих помощников, этих маленьких лучиков, которым вскоре предстоит окунуться в такую разную жизнь, найти  ней свою счастливую тропинку. Сгрудил их всех вместе в охапку, обнял,  а затем, по-взрослому, пожал руку каждому на прощанье.
 

Вадим Марушин.

Учитель географии лицея №42 г.Уфы.

Заслуженный учитель России, мастер спорта СССР по туризму, заслуженный путешественник России.

Почетный краевед Республики Башкортостан.


 

ГОСТИ | ДРУЗЬЯ

Почетные гости и друзья.

ПАРТНЕРЫ

 

Группа компаний "БУЛАТ"

РОО "БЛАГОМИР"

  

ПОЛНЫЙ СПИСОК >>>

  

 

"ДОРОГУ ОСИЛИТ ИДУЩИЙ". ФотоЖурнал. 2020 г.

РОО ГПВ "Я ПАТРИОТ" РБ
является бессменным
партнером Федерации
СБЕ (ММА) РБ

КОНТАКТЫ

Республика Башкортостан,
г.Уфа, ул. Мустая Карима, 41
Тел. +7 (347) 266-77-76
E-mail: yapatriotrb@yandex.ru
На карте: >>> Открыть карту

 


"Я ПАТРИОТ" РБ в Вконтакте!"Я ПАТРИОТ" РБ в Ок!ОффКанал "Я ПАТРИОТ" РБ в Ютуб!

РОО ГПВ "Я ПАТРИОТ" РБ - победитель второго конкурса 2020 года Фонда президентских грантов!

Владимир Владимирович Путин, Президент Российской Федерации
 
"Патриотизм –  это и есть национальная идея. И другой объединяющей  идеи, кроме патриотизма, быть не может!"
В.В. Путин

Посмотреть видео выступления

БЛАГОДАРСТВЕННЫЕ

 

Проекты РОО ГПВ "Я ПАТРИОТ" РБ
Читальня патриота
bessmertniy polk emblema
Герои моей Отчизны!
Города-герои СССР
Конкурсы и акции
Электронный вариант книги о РОО ГПВ "Я ПАТРИОТ" РБ
 Официальный канал на Ютубе | Official channel in YouTube
dzen marushina
Яндекс.Метрика

Наши координаты

Российская Федерация, 450094
Республика Башкортостан, 
г.Уфа, Пр.Октября, 85/2
Тел.: +7(347)266-77-76
E-mail:
 
 Земной шар - наш общий дом!
 

Правовая информация.

© Все права защищены. РОО ГПВ "Я ПАТРИОТ" Республики Башкортостан. При перепечатке или цитировании (полном или частичном) ссылка на источник обязательна. Для Интернет изданий прямая активная гиперссылка обязательна. Все сообщения РОО ГПВ "Я ПАТРИОТ" Республики Башкортостан предназначены для пользователей старше 18 лет.